Иерей Андрей Елисеев: «Надо нести православные ценности миру...»
Беседа с настоятелем православного прихода Рождества Христова в Антверпене

- Отец Андрей, ваш приход на днях отметил 10-летний юбилей. Расскажите, как и при каких обстоятельствах он возник?

- Возглавляющий нашу епархию архиепископ Брюссельский и Бельгийский Симон давно хотел открыть приход в Антверпене, но долгое время такой возможности не представлялось. И вот в 1999-м появилась инициативная группа из двух наших соотечественниц – директора культурной ассоциации «Артгруп» Ольги Яковлевской и художницы Олеси Овечкиной. Их настойчивость и хорошее владение нидерландским языком открывали им кабинеты начальников в городской администрации. Нужно было решить главную проблему: найти помещение для совершения богослужений.

Им предлагали различные варианты, но, к сожалению, все они были малоприемлемыми: речь шла о служении в одном помещении с католиками, в неудобное и нетрадиционное для нас время. Поэтому первые богослужения начинались во временном помещении – старинном подвальном зале дома-музея фламандского художника Якоба Йорданса. В то время там как раз проходила очень красивая выставка «Русское Рождество», на которой были представлены миниатюрные модели домов, предметов обихода, керамические куклы всех сословий прежнего общества в виртуозно сшитых костюмах: можно было увидеть, как до революции в России праздновалось Рождество. В этом же помещении 31 октября 1999-го была отслужена первая литургия в нашем приходе.

Наконец, после долгих усилий удалось найти храм святого Иосифа (на фото) в самом центре Антверпена, около городского парка. Этот храм по величине сравним с кафедральным собором. В нем долгое время уже не совершались католические богослужения, поскольку численность местных прихожан стала очень небольшой, службы у них проводились в соседней часовне. Наш приход получил этот храм в аренду. Первые православные службы здесь прошли уже в феврале 2000-го. Однако еще до того, как переехать в этот храм, наш приход был назван в честь Рождества Христова: тогда церковь находилась накануне большого юбилея, двухтысячелетия христианства.

Как мне рассказывала Ольга Яковлевская, когда они впервые вошли в храм святого Иосифа, чтобы осмотреть помещение, луч света через витраж падал на картину «Поклонение волхвов». На ней изображается Богоматерь и Иосиф, а восточные мудрецы-волхвы преклонятся перед родившимся младенцем-Христом, принося Ему дары. Солнечный луч падал прямо на младенца Иисуса! Что было воспринято как знак свыше: этот храм предназначается нашему приходу во имя Рождества Христова.

- Что представляет собой сегодня ваш приход? Что это за люди, сколько их?

- Все православные приходы за рубежом, я имею в виду, прежде всего, Западную Европу, похожи друг на друга. Состав наших прихожан очень пестрый: есть русские, украинцы, белорусы, молдаване, армяне, грузины. Кроме того, к нам в церковь ходят сербы, румыны, болгары и даже эфиопы. Бельгийцы тоже приходят, правда, в небольшом количестве и нерегулярно. Всех нас объединяет знание русского языка, без этого наследия российской и советской империй мы бы не смогли объединиться в один приход, а было бы много разноязычных приходов.

Прихожан у нас довольно много. Наш приход – один из крупнейших православных приходов в Западной Европе и один из самых больших в Бельгии. Это обусловлено во многом тем, что Антверпен является вторым по величине бельгийским городом, где развиты промышленность и торговля, соответственно есть рабочие места. По неофициальным данным, количество русскоязычных в этом городе превышает пять тысяч человек. Конечно, не все из них являются русскими и далеко не все – православными. Каждое воскресенье у нас на службе бывает в среднем сто пятьдесят человек из постоянных прихожан. Но людей, считающих себя православными и приходящих к нам в храм хотя бы раз в год, к примеру, на Пасху, сегодня уже около двух тысяч.

Кроме того, второй священник нашего прихода, отец Геннадий Катамашвили, служит для православного прихода в Остенде (крупный бельгийский курортный и портовый город на берегу Северного моря – Ф.К.), а также занимается окормлением бельгийских тюрем, где, к сожалению, содержится достаточно большое количество наших соотечественников. Мы также сотрудничаем с так называемыми «центрами для нелегалов» или, как их официально именуют, иммиграционными центрами. Формально они не являются тюрьмами, но, как говорят очевидцы, условия проживания в некоторых из них, хуже тюремных. У меня, в частности, есть доступ в «центр для нелегалов» в городе Мерксплас, куда мы иногда приезжаем отслужить молебен или по большим праздникам – на Рождество, Пасху, привозим подарки от наших прихожан – различные продукты, выпечку, конфеты. Ведь там живут не только взрослые, но и дети.

- Как будет развиваться приход? Что вас сейчас больше всего волнует, как его настоятеля?

- Мы все мечтаем, чтобы у нас наконец-то появился собственный храм - вместо арендуемой сейчас католической церкви - который можно было бы соответствующим образом украсить, создать там православную обстановку, чтобы дальше спокойно продолжать развивать приходскую работу. Пока мы будем арендовать чужой храм, будет оставаться чувство постоянной нестабильности, а оно очень влияет с психологической точки зрения на все, что мы делаем. Поэтому мы очень надеемся, что в нашем городе у Русской православной церкви, наконец, появится свой храм – это мечта и горячее желание всех православных людей, посещающих наш приход.

Расскажу об одном случае: в августе 2005-го на праздник Успения Богородицы игравшие в церковном дворе дети уронили на землю старый почтовый ящик, который я уже собирался было отнести на свалку – ключей от него не было. Когда его опрокинули, дети нашли в нем маленькую православную иконку Божией Матери, а вместе с ней – серебряный медальон с изображенным на нем деревянным русским храмом. Случившееся произвело на нас очень большое впечатление: в православной традиции это называется «обретением иконы». Икона стала для нашего прихода большой святыней, а медальон с изображением храма навел нас на мысль, что это знак свыше, и нам надо начинать движение к обретению собственного православного храма.

Однако в решении этого вопроса самые основные сейчас - финансовые трудности. Обеспечить строительство или покупку храма не под силу одному нашему приходу. Таких средств у нас нет. Я очень надеюсь, что найдется какая-нибудь компания или ряд компаний, которые бы сделали пожертвования на строительство нового храма, либо на покупку и перестройку уже существующего церковного здания. Это необходимо еще и для того, чтобы представить нашу великую православную традицию во всем ее достоинстве и величии. Когда же мы показываем бумажные иконы – это, конечно, не то культурное достояние, которым Россия может делиться с миром.

- А чем, на ваш взгляд, может делиться с миром Россия?

- Надо нести православные ценности, православную культуру и православную веру в Западной Европе. Посмотрите: ведь русские православные иконы есть сейчас практически во всех католических и даже протестантских церквях по всей Европе. Во многом - это заслуга представителей первых волн русской эмиграции. После первоначального шока, который эти люди испытали, оказавшись на чужбине, постепенно они пришли к выводу, что есть исторический духовный смысл их присутствия на Западе. Очевидно, что есть необходимость поделиться сокровищами нашей веры, нашей культуры с западным миром.

Сегодня даже там, где о православии знают мало, тем не менее, проявляют интерес к русской иконографии, интересуются русскими хорами. Судя по вопросам тех бельгийцев, которые приходят к нам в церковь, их привлекает некая мистическая составляющая нашей веры, церковной практики и богослужения. Русская монашеская традиция их также очень интересует. Все это воспринимается ими как часть того чистого и светлого, что есть в нашей культуре.

- В одной из своих недавних статей Наталия Нарочницкая процитировала одно мнение, согласно которому Россия была как бы положена в «морозильник» в 1917 году, ее отрезали от веры, и, в то время как на Западе за прошедшие 70 лет вера угасла из-за либерального и потребительского соблазна, Россия, в конце концов, оттаяла, сохранив способность и тягу к вере в гораздо большей степени, чем разложившаяся Европа. Вы с этим согласны?

- Пожалуй, я не совсем согласился бы только с образным выражением относительно «заморозки». Поскольку замораживание всегда приводит к смерти, а разморозить можно лишь труп, но не живой организм. На Россию, русскую церковь и весь наш народ выпали колоссальные испытания. Эти испытания совершенно несовместимы по своей духовной составляющей с культом потребительства. Когда человек находится на грани выживания, то он мало думает о том, будет ли у него дома стоять кожаный диван или деревянная лавка. Те экстремальные условия, в которых существовала церковь, массовые уничтожения верующих людей – все это отнюдь не «заморозило» церковь, а послужило катарсисом для той церкви, которая была «заморожена» еще до революции. Именно этот опыт как раз ценен для Запада: он хочет увидеть в этом катарсисе, в этом духовном очищении свое спасение.

При этом мы не должны учить Запад, потому что он гораздо лучше разбирается в вопросах экономики и технологий, у него великое искусство, философия, развитая интеллектуальная и университетская жизнь. Здесь мы не можем миссионерствовать, а только сотрудничать. Если мы что-то и можем дать западным странам, то это чисто русское ощущение социальной правды, Божией правды и неудовлетворенность счастьем «среднего бюргера».

Беседу вел Федор Климкин.

17.12.2009 | 15:30

Специально для "Столетия"