священник Антоний Ильин

ЧТО ТАКОЕ МЕДИЦИНСКАЯ ЭТИКА ?

О. Антоний Ильин, кандидат богословия, выпускник лечебного факультета Московской медицинской академии им. Сеченова (Первый мединститут) и Московской духовной академии. Участвовал в разработке “Основ социальной концепции Русской Православной Церкви”. В настоящее время является сотрудником секретариата Отдела внешних церковных сношений Московского патриархата по взаимоотношениям Церкви и общества. Служит в храме Рождества Христова в Сокольниках.

- Что такое биоэтика?

- В понятие “биоэтика” вкладывают разное значение. Начну с того, чем биоэтика не является. Во-первых, это не профессиональная корпоративная этика медработника (понятие значительно более узкое, чем биоэтика). Во-вторых, это не этика равенства всего живого, что часто ассоциируется, например, с “Green Peace”. К сожалению, этические и экологические взгляды таких организаций, как “Green Peace”, далеки от христианства и ближе скорее к язычеству. Хотя благоговение перед жизнью, перед даром жизни лежит в основе биоэтики.

В целом биоэтику можно определить как некое пространство диалога, где представители медицины, научного мира, религиозные и общественные деятели пытаются этически осмыслить прогресс медицины, что особенно актуально сейчас.

Суть биоэтики – защита ценностей личности в сфере применения достижений биологии и медицины. То есть защита свободы и достоинства человека, которые нередко попираются или могут быть попраны современными биотехнологиями.

- Поясните, пожалуйста, на примере.

- Например, уничтожение эмбрионов, связанное с репродуктивными технологиями. Церковь, да и не только Церковь признает человека на любой стадии развития носителем человеческого достоинства и дара жизни. Этическая проблема связана с тем, что при гормональной стимуляции овуляции для искусственного оплодотворения получается большое количество яйцеклеток и так или иначе они все оплодотворяются. Будущей матери имплантируется сразу несколько оплодотворенных яйцеклеток, чтобы повысить вероятность беременности, но при многоплодии лишние эмбрионы удаляются – а это ведь убийство! Замороженные эмбрионы остаются до следующих попыток, но излишки их или

Этично ли это? Достоевский говорил о слезинке одного ребенка, а тут слезинка не одного потенциального ребенка, а многих, уничтоженных ради прогресса медицины.

- Когда впервые появилось понятие “биоэтика”?

- Биоэтика обязана свои появлением Нюрнбергскому процессу и так называемому Нюрнбергскому кодексу, который родился как реакция на преступления нацистских врачей. Тогда была осознана недостаточность корпоративной медицинской этики, необходимость открытого диалога ученых и врачей по вопросам медицины, и в частности, медицинских экспериментов. Тогда появилось одно из ключевых положений биоэтики: приоритет интересов личности перед интересами общества и науки. Была принята идея о необходимости свободного информированного согласия пациента на исследования и на врачебное вмешательство.

- Насколько клятва Гиппократа отражает биоэтические проблемы?

- Почти все этические проблемы, которыми занимается биоэтика, заложены в клятве Гиппократа*/. Беда в том, что клятва Гиппократа не является базовым документом для современных врачей. Поясню на нескольких примерах. Проблема эвтаназии - в клятве Гиппократа говорится: “я не дам никому просимого смертельного средства и не покажу пути для исполнения подобного замысла”. Проблема конфиденциальности - в клятве есть слова: “в какой бы я дом не вошел, я сделаю это для пользы больного и все вещи сохраню в тайне, даже не только те, которые относятся к болезни, но и к личной жизни больного”.

Конечно, клятвы Гиппократа недостаточно, потому что она предписывает те отношения врача и пациента, ученого и испытуемого, которые получили название “медицинский патернализм”. Условно говоря, это диктат врача: “я направлю все свои действия на благо больного, избегая всякого вреда и несправедливости (знаменитое “не навреди”) сообразно с моим разумением” - то есть мнение больного не учитывается. В этом недостаточность традиционной медицинской этики.

Сегодняшняя биоэтика основана на том, что должен быть диалог врача и больного, должно быть свободное, осознанное, основанное на объективной информации согласие больного на то, что с ним будут делать. Многие современные врачи с трудом принимают это положение биоэтики, часто опасаясь, что если сказать о смертельном диагнозе, то больной выбросится из окна. Хоть это и считается “хрестоматийным случаем”, я думаю, на самом деле таких случаев не так много. Конечно, сообщение диагноза не должно быть простым информированием, это должно быть соучастие в страданиях больного. Потому что сказать больному о диагнозе и не принять на себя тяжесть этого – тоже не этично. Сообщение диагноза - это большая ответственность.

- Но сочувствовать, сопереживать всегда – очень тяжело для любого человека, и для врача тоже… Так никаких душевных сил не останется…

- Да, проще скрыть информацию. Как бы мы ни прикрывались благом больного, на самом деле это просто проще. Именно поэтому этим путем идут. Святитель Лука (Войно-Ясенецкий), хотя принадлежал к традиционной медицинской школе, был противником сокрытия диагноза, потому что как верующий человек он считал, что это возможность покаяния для человека. Возможность переосмысления своей жизни перед лицом вечности. Естественно, в такой ситуации человек не должен быть в пустоте, он должен быть окружен заботливым и милосердным вниманием. Это лежит в основе хосписного движения, которая является христианской и вообще этичной альтернативой эвтаназии.

Когда человек говорит: “убей меня”, на самом деле он хочет сказать: “будь рядом со мной, раздели мою боль”. А это мы часто не готовы сделать. Но это отдельный разговор. Каждая проблема биоэтики заслуживает отдельного разговора.

- Проблема абортов особенно актуальна в наше время. И все же - почему Церковь считает аборт грехом, убийством?

- Отношение Церкви к аборту как к убийству основано на том, что Церковь признает эмбрион на любой стадии развития носителем человеческого достоинства и священного дара жизни.

Нам говорят, что нельзя признать эмбрион личностью, но мы и не настаиваем на том, что он личность, субъект права. Мы говорим, что эмбрион на самой ранней стадии развития - человеческое существо. Персональность, уникальность человека начинается не с момента рождения, появления способности чувствовать, или формирования нервной системы, , но с самого момента зачатия. Потому что объединение генетической информации отца и матери и начало нового генома и является качественным моментом, запуском новой программы развития. Оплодотворенная клетка – зигота – отличается от яйцеклетки, это уже нечто уникальное.

- Но одно дело – клетка, а другое – человек, личность…

- Мы не отрицаем принципа градуализма – человеческое существо в утробе матери приобретает личностность, персональность постепенно, так же как и человек обретает полноту своей персональности в течение жизни.

Мы не можем сказать, что ребенок является сформировавшейся личностью. Потому что он еще не реализовал себя как личность, не раскрылся, но он является потенциальной личностью, так же как и эмбрион - “person to be”.

Если мы признаем аборты, то мы должны признать и убийство детей, и возможность эвтаназии для психически больных людей, у которых тоже нет полноты персональности, но это было бы полным абсурдом.

- Создается впечатление, что биоэтика – наука о том, что такое хорошо и что такое плохо…

- Этическая напряженность, которую вы выразили словами “хорошо – плохо”, здесь присутствует. Но нельзя давать готовые рецепты. Исходя из ценностей биоэтики, мы порой выбираем не абсолютное благо, а наименьшее зло. Есть понятие “пропорционального риска”, принцип “двойного эффекта”, когда желается благо, но неизбежным результатом является зло: например, гибель плода при внематочной беременности. Важно научить студентов мыслить, слушать и воспринимать другую точку зрения.

Поэтому биоэтика не должна превращаться в элемент церковной доктрины. Я боюсь, что негативная реакция студентов на преподавание биоэтики некоторыми православными преподавателями связана именно с этим. Надо дать студентам увидеть все многообразие различных подходов, существующих в биоэтике, и научиться самим мыслить, чувствовать и прислушиваться к голосу совести на основании полной и всесторонней информации о проблеме.

- Существует ли православная медицина или ее нужно создать?

- Я не сторонник создания православной медицины, это большая ошибка. Нет никакой отдельной православной медицины. Оптимальная ситуация – это когда профессиональный врач при этом является искренне верующим человеком. Такой врач будет осмысливать с христианской точки зрения все то, что ему встречается в клинической практике.

- Какой будет первая этическая проблема, с которой столкнутся выпускники медицинского института?

- Я не знаю, какой будет первая проблема. Это будет обуславливаться специальностью. Акушер-гинеколог столкнется с этическими проблемами репродуктивной сферы. Те, кто работает в реанимации и интенсивной терапии, неизбежно столкнутся с проблемой жизнеподдерживающего лечения, его эффективности и возможности его прекращения, с проблемой обезболивания. Практически все так или иначе столкнутся с проблемой конфиденциальности, врачебной тайны. Проблемы будут очень разными, и хотелось бы, чтобы молодые медики были к этому готовы.

Хотелось бы посоветовать молодым медикам не пытаться прикрыть свою боль, раны своей души маской напускного цинизма. Я прекрасно понимаю, что это не цинизм, а боязнь быть ранимым, открытым и беззащитным. Но понимаете, это пластмассовые латы, которые на самом деле абсолютно не нужны. Не нужно бояться, потому что только будучи такими, мы можем и расположить других людей к себе, и обрести помощь Божию, которая приходит только тогда, когда мы осознаем свою немощь и самонедостаточность.

- Может ли врач стать святым?

- Святые врачи составляют особый тип святости в Православной Церкви – бессребренники и чудотворцы. Их много: Косьма и Димиан, Кир и Анна, Самсон и Диамит, Фотий и Никита, Агапит Киево-Печерский. Недавно к сонму святых причислен святитель-хирург Лука (Войно-Ясенецкий). Много других. Думаю, что небезынтересно для будущих врачей ознакомиться с их житием, особенно тех, кто ближе к нам по времени.

Беседу вела Светлана Гаджинская, журнал "Фома"
2001 г.