Епископ Венский и Австрийский Иларион

 

Архиепископ Василий (Кривошеин) как патролог

 

Архиепископ Василий (Кривошеин) посвятил много лет своей долгой жизни изучению наследия Отцов Церкви. Жизнь Владыки Василия совпала с тем временем, когда в церковной и научной среде Европы начал возрождаться интерес к святоотеческому наследию. Это движение возникло не только среди православных, но и среди католиков.

 

Архиепископ Василий начал систематически заниматься изучением святоотеческого наследия, еще будучи монахом Свято-Пантелеимонова монастыря на Афоне.[1] Афон является не только уникальной монашеской республикой, где на протяжении вот уже более тысячи лет существует и развивается аскетическая и духовная жизнь, но это также и место уникального собрания христианских рукописей, которое, пожалуй, не имеет аналогов в мире. Многие афонские монастыри, в том числе и Русский Свято-Пантелеимонов монастырь обладают богатейшими коллекциями рукописей, которые в те годы, когда владыка Василий жил на Афоне, практически еще не были изучены, не были каталогизированы, не были известны научному миру. Владыка Василий, будучи простым монахом афонского монастыря, имел возможность работать в этих библиотеках и посвящать свое время изучению древних рукописей.

 

Уникальность владыки Василия заключается в том, что он был не просто человеком церковным и не просто человеком ученым. Он сочетал в себе эти две ипостаси, которые надо сказать, к сожалению, в православной традиции сочетаются довольно редко. И когда владыка Василий оказался в Западной Европе, то он сотрудничал с многими светскими учеными-патрологами, не имевшими того духовного опыта, которым обладал владыка Василий, проведший более 20 лет на святой Афонской горе.

 

Объектом научного интереса владыки Василия (Кривошеина) были греческие Отцы Церкви. Он написал специальные исследования о святителе Василии Великом,[2] о святителе Григории Нисском,[3] о «Макариевских беседах»,[4] о преподобном Симеоне Новом Богослове[5] и о святителе Григории Паламе.[6] Но именно эти два последних автора – прп. Симеон Новый Богослов и свт. Григорий Палама стали объектом наиболее детального изучения со стороны владыки Василия.

 

Для многих из нас эти имена сейчас хорошо знакомы, но мы не должны забывать, что в ту эпоху, когда жил владыка Василий, особенно когда он начинал свои труды, эти имена не были известны не только в научном мире, но даже и в православной церковной среде. Если говорить о святителе Григории Паламе, которому владыка Василий посвятил свою первую серьезную научную работу,[7] написанную еще в те годы, когда он был монахом святой Афонской горы, то имя этого святого в те времена было «широко известно» лишь в очень «узком кругу».

 

Святитель Григорий Палама жил в первой половине XIV-го века и с его именем связана догматическое и аскетическое движение, получившее в науке название исихазма. Это движение характеризовалось интересом к нескольким темам: прежде всего, теме созерцания Божественного Света, а также теме молитвы Иисусовой, умной молитвы, которую монахи-исихасты, творили с использованием некоторых физических приемов (так называемое «художественное делание» молитвы Иисусовой). И вокруг учения исихастов в 14-м веке разгорелся спор, который вошел в историю Православной Церкви как один из самых значительных догматических и богословских споров. В память о победе Григория Паламы и исихастов в этих спорах Церковью было установлено празднование памяти свт. Григория Паламы во второе воскресенье Великого Поста.

 

Несмотря на то, что святитель Григорий Палама всегда занимал важное место в православном календаре, его духовное учение и его литературное наследие к началу ХХ-го века было почти полностью забыто. Оно было неизвестно научному миру и оно было практически забыто в православной среде. В качестве примера могу привести «Настольную книгу для священно-церковно-служителей» С. В. Булгакова, изданную в начале двадцатого столетия, где об исихастах говорилось как о движении мистиков и фантазеров, которое заключалось в том, что монахи «почитали пупок средоточием душевных сил и, следовательно, центром созерцания, и думали, что, положив подбородок на грудь и безпрестанно смотря на пуп, можно видеть райский свет и наслаждаться лицезрением небожителей».[8] В научной же среде имя святителя Григория Паламы либо было вообще неизвестно, либо если о нем и писали такие авторы как Мартин Жюжи, то писали в таком же критическом, уничижительном и иногда даже анекдотическом ключе, как в приведенной мной выше цитате.

 

И вот владыка Василий (тогда еще монах Василий) был, может быть, первым или одним из первых, кто обратился к изучению наследия Григория Паламы, которое на то время было неопубликованным и существовало лишь в рукописях. В своей блестящей работе владыка Василий сумел показать, что святитель Григорий Палама был крупнейшим богословом не только в православной традиции, но и одним из крупнейших богословов всей христианской Церкви. И именно с работы владыки Василия началось то изучение паламизма, которое было продолжено впоследствие в трудах прот. Иоанна Мейендорфа,[9] греческого патролога Панайотиса Христу, издавшего впервые пятитомное критическое издание сочинений святителя Григория Паламы,[10] а также целого ряда католических и протестантских ученых.

 

Уже будучи в Европе, владыка Василий начал публиковать работы, посвященные духовному наследию преподобного Симеона Нового Богослова. Несмоненно, он начал изучение Симеона еще на Афоне, но его основные работы, посвященные Симеону Новому Богослову появились уже тогда, когда он вынужден был покинуть Афон.

 

Преподобный Симеон Новый Богослов, как это известно сейчас, но как это не было известно тогда, является одним из величайших Отцов Церкви. Он жил во второй половине Х-го и в первой четверти ХI-го веков и прославился своими духовными сочинениями, проповедями и гимнами, в которых он с беспрецедентной откровенностью рассказывал о своем мистическом опыте созерцания Божественного Света. Этот свой уникальный духовный опыт он изложил во многих сочинениях, написанных как прозой, так и стихами. От преподобного Симеона до нас дошел большой корпус огласительных слов, нравственных слов, аскетических глав, а также уникальный, не имеющий аналогов в мировой литературе сборник поэтических гимнов, под названием «Гимны Божественной любви».

 

Русскому читателю наследие преподобного Симеона было достаточно хорошо известно, потому что еще в ХIХ-ом веке большое собрание его слов перевел на русский язык святитель Феофан Затворник,[11] а в 1917 году, накануне революции, вышло в свет издание на русском языке «Гимнов Божественной любви преподобного Симеона Нового Богослова» в переводе иеромонаха Пантелеимона (Успенского).[12] Что же касается православной Греции, то там сочинения преподобного Симеона Нового Богослова в этот период, в первой половине ХХ-го века, были мало известны. Об этом свидетельствует сам владыка Василий в своей книге о преподобном Симеоне, когда пишет, что однажды в беседе с одним греческим иерархом последний его спросил: «Кто это Симеон Новый Богослов, о ком Вы мне говорите? Кто он, русский? Вы, русские, всегда выдумываете лиц, о которых никто никогда не слыхал».[13]

 

И вот владыка Василий предпринял грандиозный труд по собранию, сличению, а также по последующему изданию критического текста «Огласительных слов» преподобного Симеона Нового Богослова. Это издание он осуществил в научной серии «Христианские источники» -  «Sources Chrétiennes», которое со второй половины ХХ-го века издавалось в Париже. К настоящему моменту эта научная серия включает в себя почти 500 томов, но на тот момент это было совершенно уникальное предприятие, инициаторами которого были три ведущих богослова Католической Церкви: Жан Даниелу, Клод Мондезер и Анри де Любак. Особенность этой научной серии заключается  том, что она включает в себя сочинения как греческих, так и латинских Отцов, а также некоторые переводы с армянского и с сирийского языков. Издание включает в себя сочинения не только авторов так называемого патристического периода (то есть эпохи Вселенских Соборов), но также и более поздних авторов, в том числе и Симеона Нового Богослова. Симеону Новому Богослову в этой серии посвящено 9 томов, из которых три было подготовлено владыкой Василием (Кривошеиным).[14]

 

Надо сказать, что издание критического текста – это очень кропотливая работа, потому что она требует, во-первых, отыскать рукописи, во-вторых, их сличить, в-третьих, от руки переписать сам греческий текст (потому что других способов тогда не было), составить список разночтений, сделать перевод, сделать примечания, предисловие и все это опубликовать. Это поистинне грандиозный труд. И этот труд был предпринят владыкой Василием.

 

Издание серии «Sources Chrétiennes» было частью того движения, которое охватило римско-католическое богословие в период до и после Второго Ватиканского Собора, когда резко возрос интерес к духовному наследию восточных Отцов Церкви. И владыка Василий вместе с несколькими католическими богословами, в числе которых были Жан Дарузес, Жозеф Парамель и Йоханнес Кодер, подготовил тексты преподобного Симеона Нового Богослова, что, по сути дела, заново открыло этого великого Отца Церкви очень большому числу людей на Западе. Именно с критического издания серии «Sources Chrétiennes» были впоследствии сделаны переводы сочинений преподобного Симеона Нового Богослова на большинство европейских языков.

 

На русском языке владыка Василий написал и опубликовал книгу под названием «Преподобный Симеон Новый Богослов»,[15] которая была первой и долгое время оставалась единственной книгой на русском языке, посвященной этому святому Отцу. В этой книге владыка Василий подробно изложил биографию преподобного Симеона, его аскетическое, нравственное и мистическое учение, которое он систематизировал и разделил на главы. В книге говорится и об эклезиологии преподобного Симеона Нового Богослова, и о его нравственном учении, но основное внимание в книге уделяется тем мистическим темам, прежде всего созерцанию Божественного света и духовного экстаза, которые являются центральными в литературном наследии преподобного Симеона Нового Богослова. Книга архиепископа Василия о Симеоне, изданная на русском языке в 1980 году в Париже,[16] очень быстро достигла России. Распространялась она как в оригинальном издании, так и в самиздате. Многие православные верующие узнали этого великого Отца Церкви через книгу владыки Василия.

 

Невозможно в коротком докладе рассказать обо всех трудах владыки Василия, посвященных святым Отцам Церкви, но мне хотелось бы все же обратить внимание на еще один важный труд владыки Василия. Это его участие в издании греческого патристического лексикона, который издавался в Оксфорде под руководством известного патролога Лэмпе. Этот патристический лексикон до настоящего времени является, пожалуй, самым важным источником, относящимся к греческому языку византийского патристического периода.[17] В этом словаре, объем которого превышает тысячу страниц, каждый богословский термин исследуется и объясняется на основе большого количества сочинений Отцов Церкви от св. Климента Римского до прп. Феодора Студита. По многим богословским терминам содержатся целые статьи, в которых даются ссылки на святых Отцов, цитаты из их произведений. И опять же, это очень грандиозный и кропотливый труд, требующий большого внимания, большого количества времени и огромной эрудиции. Отнюдь не случайно, что именно владыка Василий (Кривошеин), который был одним из ведущих патрологов своего времени, был приглашен к участию в работе над этим словарем и внес свой существенный вклад в его издание.[18]

 

Я хотел бы закончить свое выступление одним коротким воспоминанием. В отличии от многих здесь присутствующих, я не знал лично владыку Василия (Кривошеина), но мне посчастливилось один раз его увидеть. Было это в том самом 1985 году и в тот его приезд, который стал его последним посещением России. Владыка Василий был приглашен совершить Божественную Литургию в московский храм Илии Обыденного, храм, который находится рядом с тем местом, где сейчас стоит Храм Христа Спасителя, а тогда на этом месте был плавательный бассейн «Москва» (я его проходил по дороге в храм Илии Обыденного). Конечно, имя владыки Василия было уже хорошо известно молодым православным верующим. Когда я узнал о том, что он будет совершать службу в Москве, я пошел в этот храм и увидел за богослужением очень пожилого человека, небольшого роста, с белой бородой, в черных очках. А спустя несколько дней узнал о том, что владыка Василий скончался в Ленинграде.

 

Присутствуя на этой службе (мне тогда было восемнадцать лет), я не мог себе представить, что спустя несколько лет начнется то возрождение Русской Православной Церкви, о котором владыка Василий мог только мечтать. Я не мог представить себе, что спустя 15 лет после кончины владыки Василия (Кривошеина), на том месте, где тогда стоял плавательный бассейн вознесется вновь Храм Христа Спасителя. Я не мог тогда представить, что книга владыки Василия, а также другие его труды, которые тогда были нам известны через запрещенные издания или самиздат, будут опубликованы и будут свободно продаваться в книжных магазинах России. И, конечно, я не мог тогда представить, что 20 лет спустя, здесь, в Брюсселе, мы соберемся, чтобы почтить память этого замечательного иерарха и выдающегося патролога.