Александр Оконишников

Страсти по архиепископу Павлу

На нынешней неделе в Москве состоится подписание Акта о воссоединении Русской Православной и Русской зарубежной церквей. Зарубежная церковь отошла от Московского Патриархата в 1917 году. Со временем ее руководство оказалось в Нью-Йорке. Надо сказать, что большинство священников зарубежной Церкви постоянно говорили, что отдельное существование – явление временное. С упразднением в России "безбожной власти большевиков" церкви должны воссоединиться. И вот этот момент настал

На самом деле невозможно было разорвать Единую Православную Церковь. И общение между ними происходило практически всегда. Один из примеров тому – судьба архиепископа Новосибирского и Барнаульского Павла.

Иеромонах, участник сопротивления, архиепископ

Судьба архиепископа Павла и необычна, и характерна для ХХ столетия, в котором перемешались идеи и государства. Будущий архиепископ (в миру Евгений Павлович Голышев) родился в 1914 году в семье инженера. В 1918 году семья была вынуждена уехать за границу. Сначала в Турцию, затем во Францию. А окончательно семья осела в Бельгии. Здесь он с отличием окончил местный колледж. О выборе жизненного пути он писал так: "Еще в детстве я был воспитан в страхе Божьем, любви, послушании и преданности Православию, и это воспитание определило во мне стремление к богословскому образованию. Мое поступление в Русский Парижский Богословский институт было произволением Божием обо мне". Еще до окончания института со степенью кандидата богословия он был рукоположен в иеромонаха (монах-священник). Служил в парижском Александро-Невском соборе, а затем по поручению митрополита Евлогия выезжал туда, где нужно было кого-то заменить, что-то наладить и устроить. Мелькали французские города Тулуза, Нанси, Тулон, Тур.

Война и фашистская оккупация застали Павла в Тулоне. Он часто посещал размещавшийся здесь концлагерь военнопленных, где было очень много воинов из России. Павел беседовал с ними, причащал, помогал продуктами. Все это очень не нравилось оккупационным властям, и иеромонаха Павла арестовывают, доставляют для допросов в парижское гестапо. К счастью, арест продлился всего два дня.

В 1946 году скончались митрополит Евлогий, а затем и отец иеромонаха Павла. "Мы остались втроем, – рассказывал позже Павел, – три брата. Двое обзавелись семьями, им было не до меня, одинокого монаха. Мысль, что я должен вернуться на родину и послужить русскому православному народу, владела мною давно, и вот теперь я поехал". По возвращении на родину, уже в сане игумена, Павел служил сначала в Троице-Сергиевой лавре, затем в 1950 году был назначен преподавателем Одесской духовной семинарии, потом назначается приходским священником в Пскове, затем – преподавателем ленинградских Духовной семинарии и Академии.

С осени 1954 года архимандрит Павел возвращен к приходской деятельности. Он настоятель разных церквей Ставрополя, а в июле 1957 года он рукополагается в епископы. Сначала он три года возглавлял Пермскую епархию, в 1960 году переведен в Астрахань. Здесь в 1964 году владыка Павел был удостоен сана архиепископа.

Казалось бы, обычный путь епископа в России. Но почему уже в 1971 году владыку Павла многие священники считают одним из претендентов на пост Патриарха Русской Православной Церкви? За год до этого, 19 апреля 1970 года, на 93-м году скончался Святейший Патриарх Алексий I, и избрание нового патриарха "отодвинулось" более чем на год. Ответ на этот вопрос в характере, в духовной силе владыки Павла.

В те годы практически вся жизнь церкви в СССР протекала под жесточайшим контролем власти. Противостоять ей могли совсем немногие иерархи. Примечательно, что никто из зарубежных священников их за это не осуждал. Знали: очень многие из российских епископов уже прошли аресты, суды и тюрьмы. Примечательный эпизод содержится в воспоминаниях архиепископа Брюссельского и Бельгийского Василия о Поместном Соборе Русской Православной церкви 1971 года. Владыка Василий рассказывает о том, что его потряс внешний вид архиепископа Иркутского Вениамина. Сгорбленный, без единого волоска на голове и на лице. Оказалось, ему сломали позвоночник в советских лагерях, а волосы вылезли из-за многолетних голоданий. Владыка Василий спросил у него, почему тот не высказывает своего мнения о постановлении 1961 года, которое поставило православное духовенство в ужасное положение. "Архиепископ Вениамин посмотрел на меня и грустно произнес:

– Знаете, я пробыл 12 лет на каторге на Колыме. Вновь начинать это в моем возрасте я не в силах. Простите!"

Так вот, уже в Астрахани архиепископ Павел показал, что он не идет ни на какие компромиссы с властью. Это было тем более удивительно, что владыку постоянно мучили сильнейшие головные боли. Он всегда был бледен. Иной раз к нему по два-три раза за ночь вызывали "скорую помощь". Врачи снимали боль сильнодействующими лекарствами и уезжали, чтобы вскоре опять вернуться. Утром владыка появлялся в храме измученным, но удивительно собранным, будто готовым к бою. Его высокая, худощавая фигура, дышала какой-то неземной легкостью.

Владыка Павел претерпел множество невзгод от астраханских властей. Богоборцев сильно тревожила любовь верующих к своему архипастырю. Через местные газеты владыку поливали грязью, приписывали ему лицемерие, ханжество, обвиняли в присвоении церковных денег. Верующие во все это не верили, а сам владыка сильно переживал. Он пытался обращаться за защитой в центральные газеты, в комитет по делам религий, но ничего так и не добился.

Начало 60-х годов было отмечено особым натиском на Церковь. Власти запрещали крестные ходы, колокольный звон. В Астрахани местные "органы" особенно раздражал праздник, посвященный священномученику Иосифу. Власти требовали от владыки Павла запретить проведение праздника, но архиерей мужественно защищал память астраханского мученика. В ответ власти возбудили в отношении архиепископа Павла уголовное дело по факту... дачи взятки. Во время церковных служб в храмы, где служил архиепископ Павел, врывались провокаторы, пытались срывать с него облачение. Поставленная властями "двадцатка" церковного совета Покровского собора дискредитировала владыку постоянными ссорами и драками, но архиепископ Павел не сдавался. В этой ситуации власти Астрахани сочли за благо попытаться избавиться от строптивого архипастыря.

В те годы возможности для этого у властей имелись. Комитет по делам религий при Совете Министров СССР, сохраняя картину видимой независимости церкви, бесцеремонно вмешивался практически в любые дела. Так или иначе, в июне 1964 года решением Священного Синода архиепископ Павел был назначен архиепископом Новосибирским и Барнаульским. Видимо, расчет был на то, чтобы "задвинуть", "сослать" непокорного владыку в далекую Сибирь. В Астрахани верующие составили петицию на имя патриарха с просьбой оставить архиепископа Павла. Сам владыка послал об этом прошение патриарху, а потом говорил об этом на личной аудиенции у Алексия I. Патриарх нашел нужные слова, чтобы объяснить владыке сложившуюся ситуацию...

Архиепископ Павел уехал в Новосибирск. Вот только более покладистым он после этого не стал.

В те годы территория Новосибирской епархии была очень обширной. В ее состав входили Новосибирская, Томская, и Кемеровская области, Красноярский и Алтайский края, Тува, Горно-Алтайская и Хакасская автономные области. Общая площадь епархии составляла более трех миллионов квадратных километров с населением около 15-ти миллионов человек. И очень скоро епархия стала заметна не только своими размерами, но и духовной твердостью своего православного пастыря!

"Вы на Собор не попадете..."

Впервые на всю страну имя новосибирского архиепископа Павла прозвучало в связи с "Заявлением" девяти иерархов Русской Православной Церкви, поданным патриарху Алексию I в 1965 году. Они просили пересмотреть решения Архиерейского Собора 1961 года, который под сильнейшим давлением безбожных властей, одобрил поправки к "Положению об управлении РПЦ".

Тогда практически никто не знал, что так называемая "церковная реформа" была одобрена специальным секретным постановлением Совета Министров СССР от 16 января 1961 года. Постановление называлось "Об усилении контроля за деятельностью церкви" и содержало в себе шесть пунктов. 1. Отстранение духовенства от управления религиозными объединениями, что подорвало бы их авторитет в глазах верующих. 2. Управление приходами органами ("двадцатками"), выбранными из числа прихожан. 3. Перекрытие всех каналов благотворительной деятельности церквей. 4. Ликвидация льгот для священников в отношении подоходного налога. Батюшек было предложено облагать налогами как... некооперированных кустарей. 5. Ограждение детей от влияния религии. 6. Перевод священников на твердые оклады. Это ограничение должно было, по замыслу властей, снизить активность священнослужителей.

Руководители страны понимали, что такая "перестройка церковного управления" могла встретить серьезное сопротивление. Чтобы этого не произошло, было принято поистине иезуитское решение: все эти мероприятия проводить церковными же руками.

Сначала властям удалось выкрутить руки священному Синоду, который по "государственной рекомендации" одобрил новую систему управления в РПЦ. Затем в "двадцатки" каждого из храмов местные власти стали активно внедрять нужных людей. По большей части – неверующих. Во многих случаях священникам даже запрещалось присутствовать на собраниях "двадцатки". Вот против всего этого и восстали девять иерархов. В своем письме они доказывают, что документ противоречит не только канонам Церкви, но и советским законам. Духовенство по Конституции 1936 года было уравнено в правах со всеми гражданами страны. Это касалось и избирательных прав. И вот теперь при выборах церковных "двадцаток" избирательных прав священнослужители оказались лишены.

В ответ на письмо девяти иерархов им дали понять, что отменить решение Архиерейского Собора 1961 года мог только поместный Собор, а таковой в те годы не собирался. И вот, после кончины Алексия I, для избрания нового патриарха было принято решение о созыве поместного Собора. Неотвратимость его приближения очень сильно волновала власти. КГБ СССР, точнее, его 5-е управление, в аналитической записке от января 1971 года не скрывало своего беспокойства. Особенно тревожила власти позиция ряда архиепископов, стремившихся "в рамках законности" укрепить позиции церкви и расширить ее влияние.

К ним 5-е управление КГБ в первую очередь относило новосибирского архиепископа Павла, который "в ряде районов Томской и Новосибирской областей заменил малограмотных и неактивных священников хорошо подготовленными в богословском отношении молодыми людьми. Молодые священники стали больше уделять внимания вопросам привлечения в лоно церкви молодежи. С этой целью к участию в хоре ими была привлечена группа старшекурсников музыкального училища, комсомольцев, активных общественников". Но даже не этот факт вызывал беспокойство. Архиепископ Павел в своей епархии вопреки всему восстанавливал роль настоятелей приходов: "Архиепископ Павел стремится также укрепить положение священников в исполнительных органах религиозных общин. Опираясь на реакционные элементы из числа актива верующих, он совместно со своим окружением проводит линию на устранение председателей церковных советов, которые сдерживают стремление духовенства контролировать и направлять деятельность общин".

Реально было ожидать, что на поместном Соборе архиепископ Павел выступит с предложением об отмене решения Архиерейского Собора 1961 года. Тем более что позицию новосибирского архиерея разделяли митрополит Алма-атинский Иосиф, архиепископы Иркутский – Вениамин и Уфимский – Иов и другие. Между тем, по словам архиепископа Рижского Леонида, "всякая оппозиция постановлениям 1961 года рассматривалась властями как антисоветчина".

Всех архиереев, подавших записки против постановлений 1961 года, вызвали в Москву, в так называемую "Предсоборную Комиссию" и попытались убедить их не выступать на Соборе против постановлений, "потому что они вытекают из советского законодательства о культах, и оспаривание их будет поэтому рассматриваться как антисоветский акт". То же самое внушали архиереям и в Совете по делам религии. "Кто будет противиться постановлениям о приходах, сломает себе ногу", – сказал один из влиятельных чиновников Совета.

Как пишет архиепископ Брюссельский и Бельгийский Василий в своей книге "Поместный Собор Русской Православной Церкви 1971 года": "Особенно строго говорили с архиепископом Павлом. А так как архиепископ Павел твердо стоял на своем и заявлял о намерении выступить на Соборе, его предупредили: "Смотрите, Вы и на Собор не попадете! Против Вас поступили обвинения в безнравственном поведении, одновременно и по церковной, и по гражданской линии... А для расследования нами послан в Вашу епархию Михаил Казанский. Если ревизия подтвердит обвинения, Вы будете уволены и на Соборе Вас не будет".

По словам о. Всеволода Шпиллера, в результате подобных разговоров архиепископ Павел уехал из Москвы в Новосибирск разбитым и нравственно, и физически. Как раз накануне Собора "ревизия" и проверки, происходившие в отсутствие (!) владыки Павла, закончились, но результаты их участникам Собора были не известны.

Сейчас мы знаем, что попытки дискредитировать владыку в глазах верующих епархии не удались. Его авторитет в Новосибирске очень скоро стал так же велик, как по прежнему месту службы в Астрахани. Чего стоят усилия архиепископа Павла вернуть верующим уникальный Покровский Александро-Невский Колыванский женский монастырь! Храм монастыря был освящен еще в декабре 1887 года, а при советской власти с храма сняли купола, пробили стены, и все-таки владыка старался сделать все, чтобы сохранить приход.

Его усилия сказались только через 20 лет. Во время первого визита в Сибирь Святейший Патриарх Алексий II посетил поселок Колывань, название которого напоминало ему о родном городе Таллине (в старинных русских летописях Таллин именовался Колыванью). Главный собор Таллина также посвящен св. Александру Невскому, и патриарх освятил камень в основании корпуса женского монастыря.

"Химическое" кресло для владыки

По Положению об управлении Русской Православной Церковью 1945 года выборы патриарха должны быть произведены не позже шести месяцев после смерти его предшественника. Однако поместный Собор был созван только 30 мая 1971 года, то есть больше, чем через год после кончины Алексия I. В то время было множество версий такой отсрочки. Одни говорили о поисках единодушной для власти и для Церкви кандидатуры патриарха. Другие – о суровых зимних условиях России, которые заставили передвинуть Собор на май. Кто-то говорил о том, что 1970 год был годом столетия со дня рождения Ленина, и власти не желали "осквернять" такую дату крупным религиозным мероприятием. На самом деле причина была в противодействии ряда иерархов "церковной реформе 1961 года".

Поместный Собор проходил с 30 мая по 2 июня 1971 года в Троице-Сергиевой лавре. На нем присутствовало 234 человека – члены Собора. Среди них 72 архиерея, 84 представителя православного духовенства, 78 верующих мирян. Среди членов Собора было 25 иностранных граждан, представлявших 124 прихода Русской Православной Церкви за границей. Кроме этого, на Собор прибыли гости – представители Православных автокефальных церквей, инославных (не православных) церквей, экуменических организаций.

Накануне открытия стало известно, что архиепископ Новосибирский и Барнаульский Павел на Собор приехать не смог. "С ним произошел странный случай, – пишет архиепископ Василий, – не то он сам, не то ему обварили кипятком руку. Я очень этим огорчен, так как на его поддержку была большая надежда. Именно он собирался выступить против открытого голосования (при избрании патриарха. – Прим. "ЧС".) и особенно против постановления 1961 года". Архиепископ Павел прислал письмо, официально оглашенное на Соборе, что при выборах патриарха голосует за кандидатуру митрополита Пимена.

Что касается кандидатуры митрополита Пимена, то на ней сходились почти все российские архипастыри. И хотя он не имел специального богословского образования, его авторитет молитвенника-аскета был чрезвычайно высок. Судьба патриарха Пимена и по сей день окутана дымкой тайны. Достоверно известно, что он был очень талантливым инженером, стал священником, был арестован, пять лет (с 1936 по 1941) провел в лагерях. На фронтах Великой Отечественной войны командовал полковой разведкой. В общем, Пимен был достойнейшим человеком. Другое дело, что многие архиереи (особенно Павел!) настаивали на наличии трех кандидатур в патриархи (на Соборе была представлена лишь одна), настаивали на тайном голосовании, но все это власть посчитала "чересчур опасным".

Теперь о причинах отсутствия архиепископа Павла на Соборе. На самом деле в те дни произошло самое настоящее покушение. Вот как рассказывал об этом сам архиепископ.

– Я должен был садиться в этот день в самолет. Все было готово, билет взят, вещи уложены, когда мне позвонил оперуполномоченный (КГБ. – Прим. "ЧС".) и попросил незамедлительно зайти к нему по срочному делу. Я ответил ему, что очень тороплюсь, так как улетаю на Собор и боюсь, как бы мне не опоздать на самолет. Оперуполномоченный продолжал настаивать, что дело очень важное, неотложное и что это касается именно моей поездки на Собор... Пришлось поехать. Ввели меня к нему в кабинет, он сажает меня в кресло, начинает говорить о всяких пустяках и ничего существенного, ничего серьезного. Так проходит полчаса, я удивлен, смущен, ничего не понимаю, потом опер со мной прощается, и я ухожу в полном недоумении.

Только вернулся домой, опять телефонный звонок, на этот раз из горсовета. Просят приехать незамедлительно. Опять начинаю возражать, говорю, что окончательно опоздаю на самолет. Но вынужден был подчиниться и поехать! Картина повторяется: сажают в кресло, начинают говорить о ерунде, не относящейся к делу, после получаса опять отпускают... Спрашиваю себя: а зачем два раза вызывали и ничего не сказали?

По возвращении домой, не успел я уехать в аэропорт, у меня начались сильнейшие ожоги и боли в задних частях тела и на спине, как раз там, где я сидел и соприкасался с креслами. Пришлось вызвать врача, он вызвал еще двух других, из лучших медицинских учреждений города. Они констатировали, что у меня сильнейшие ожоги по всему телу, вызванные химическими веществами, употребляемыми во время войны. Это вещество невидимо простому глазу и действует через одежду (таким же образом в СССР была попытка отравить

А. И. Солженицына и профессора литературы Жоржа Нива (архиепископа Василия. – Прим. "ЧС".). Я попросил составить протокол, врачи его составили и подписали. По моей просьбе дали мне официальную копию. Впоследствии, как мне стало известно, главный врач, выдавший мне эту копию, был уволен со службы. Боли у меня были такие сильные, что несколько дней я не мог двигаться. Конечно, о поездке на Собор не могло быть и речи...

...Когда очередь голосования дошла до архиепископа новосибирского Павла, вместо него встал клирик его епархии протоиерей Алексий Курлюта и огласил подписанное Павлом письмо, о том, что тот голосует за митрополита Пимена...

Разумеется, власть не могла простить архиепископу Павлу столь независимой позиции. Через некоторое время после окончания поместного Собора, в 1972 году, его назначили архиепископом Вологодским и Великоустюжским – перебросили с одной окраины страны на другую. А еще через несколько месяцев и вовсе "отправили" на покой. Поселился архиепископ Павел в Кисловодске, где прожил до 1975 года, когда получил разрешение от властей на выезд во Францию к брату Кириллу Павловичу Голышеву. 25 октября 1975 года владыка покинул Россию. Во Франции он был принят под юрисдикцию Константинопольского Патриарха и назначен управляющим православными приходами в Бельгии, Голландии, ФРГ. Скончался архиепископ Павел от лейкемии 21 января 1979 года и похоронен на русском кладбище в Париже.

газета "Честное слово", Новосибирск

16.05.07

№ 20 (538)